Неточные совпадения
— А вы здорово клюкнули на встрече. Вы —
очень… свежий. И —
храбрый.
Два брата, дружные между собой, оба сражаются со врагом: один старый уже, хотя не
очень образованный, но
храбрый воин, и другой молодой, но тоже молодец…
С удивительным наслаждением Калугин почувствовал себя дома, вне опасности, и, надев ночную рубашку, лежа в постели уж рассказал Гальцину подробности дела, передавая их весьма естественно, — с той точки зрения, с которой подробности эти доказывали, что он, Калугин, весьма дельный и
храбрый офицер, на что, мне кажется, излишне бы было намекать, потому что это все знали и не имели никакого права и повода сомневаться, исключая, может быть, покойника ротмистра Праскухина, который, несмотря на то, что, бывало, считал за счастие ходить под руку с Калугиным, вчера только по секрету рассказывал одному приятелю, что Калугин
очень хороший человек, но, между нами будь сказано, ужасно не любит ходить на бастионы.
Подходя уже к самому Малахову кургану, поднимаясь на гору, он заметил, что Вланг, ни на шаг не отстававший от него и дома казавшийся таким
храбрым, беспрестанно сторонился и нагибал голову, как будто все бомбы и ядра, уже
очень часто свистевшие тут, летели прямо на него.
— Никак не откажется! — поручился за ополченца поручик. — Старик еще
храбрый, и
очень даже. Но мне поэтому опять надо ехать с вами в Синьково?
Такая мера, известие о которой скоро распространилось бы по всему Дагестану,
очень повредила бы нам там, отнимая охоту у всех тех (а их много), которые готовы идти более или менее открыто против Шамиля и которые так интересуются положением у нас самого
храброго и предприимчивого помощника имама, увидевшего себя принужденным отдаться в наши руки.
— Хорошее — правда, а дурное — неправда!
Очень просто понять, — строго и веско ответила Люба. Брови её сошлись в одну черту, губы сомкнулись, детское лицо стало упрямым, потеряв милое выражение любопытного, весёлого и
храброго зверька.
— А кажется,
очень понятно. Я вас давно уже знаю, вы мне надоели. Скажите, зачем у вас в петлице эта ленточка? Орден Почетного легиона прилично носить
храбрым французским воинам, а вы…
—
Очень хорошо. Вы
храбрый и благородный офицер — я верю вашему честному слову; но знаете ли, что, несмотря на это, вас должно, по всем военным законам, расстрелять как шпиона.
— И это возможно!..
Очень возможно!.. — согласился генерал. — Одна молодость сама по себе — и то уже счастье!.. Я после вас долго оставался на Кавказе, и вы оставили там по себе
очень хорошую память; главное, как об
храбром офицере!
Юрий хотел было своротить с дороги, следуя какому-то инстинкту… но гордость превозмогла; он остановился, вынул из кармана небольшой пистолет, взятый им из дому на всякий случай, осмотрел кремень, взвел курок и приготовился к
храброму отпору; скоро он заметил за собою, но еще
очень далеко, белеющую пыль, и наконец показался всадник, который мчался к нему во все лопатки.
А
храбрый волк взял и распустил зонтик, и все под ним спрятались от солнца — и волчиха, и волчатки, и стало им
очень прохладно, как в лесу.
«Жаль только, что никто не узнает вот этих моих честных и
храбрых мыслей. Все другое знают, а это так и останется. Убьют, как негодяя.
Очень жаль, но ничего не поделаешь. И говорить не стану. Зачем разжалобливать судью? Судью разжалобливать нечестно. Ему и так трудно, а тут еще перед ним будут хныкать: я честный, честный».
Ключик был полон воды, студеной, светлой, как слеза, горной воды… Только испытав отчаянную жажду, в полной мере поймешь такую простую истину, что вода есть синоним [Синонимы — слова, разные по звуковой форме, но равные или
очень близкие по значению (например: «око» и «глаз», «
храбрый» и «отважный», «путь» и «дорога»). (Примеч. автора.).] жизни.
Полковник, очевидно,
очень трусил неприятеля. Будучи
храбрым и даже отважным в своей канцелярии, равно как и в любой губернской гостиной, и на любом зеленом поле, — он пасовал перед неведомым ему неприятелем — русским народом. Но боязни своей показать не желал (она сама собой иногда прорывалась наружу) и потому поторопился дать иное, но тоже не совсем для себя бесполезное значение вызову предводителя на секретное слово.
Грохольский наговорил еще
очень много
храбрых и язвительных вещей, но «сейчас» не пошел: струсил и устыдился. Он пошел к Ивану Петровичу три дня спустя…
«Давно-давно, когда мусульмане бросились в Гори и предприняли ужаснейшую резню в его улицах, несколько христианских девушек-грузинок заперлись в крепости в одной из башен.
Храбрая и предприимчивая грузинка Тамара Бербуджи вошла последней в башню и остановилась у закрытой двери с острым кинжалом в руках. Дверь была
очень узка и могла пропустить только по одному турку. Через несколько времени девушки услышали, что их осаждают. Дверь задрожала под ударами турецких ятаганов.
По моему мнению, он был только
храбрый и, вероятно, в свое время
очень способный артиллерии полковник в отставке. По крайней мере таким я его зазнал в Орле, через который он «вез к государю» зараз восемь или десять (а может быть, и более) сыновей. Тогда он был во всей красе мужественного воина, с георгиевским крестом, и поразил меня смелостию своих намерений. Он ехал с тем, чтобы «выставить» где-то всех своих ребят государю и сказать...
Явным противоречием между словом и поступками Берлинского было то, что, беспредельно
храбрый в своих импровизациях, он в практических делах с властями был
очень предусмотрителен и, может быть, даже искателен.
В Кракове начальствовал полковник Штакельберг, преемник Суворова по командованию Суздальским полком. Он был
храбрый офицер, но слабохарактерный, больной и любящий покой человек. Александр Васильевич был
очень недоволен, что его детище досталось лицу, которое, кроме личной храбрости, не имело с ним, Суворовым, ничего общего.
Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, чтó он делает,
очень важно (иначе у него не достанет терпения), и тогда только он будет
храбрый полководец.
Нашлись было дерзкие люди, решавшиеся оспаривать существование Тригопордов, что, конечно, было
очень неприятно профессору, но он не терялся и храбро стоял за
храброго Тригопорда.
После вступления, окончившегося в половине первого тома, начиналась история царствования Тригопорда I (
Храброго), в половине второго тома Тригопорд I умирал в сражении на берегу Рейна, неподалеку от нынешних виноградников князя Меттерниха, и передавал корону сыну своему Тригопорду II (Мудрому), а в пятом томе, где оканчивалось исчисление деяний этого монарха, Тригопорд II умирал, произнося
очень умное поучение окружавшим его царедворцам.
Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а
очень может быть, что это — самый добрый,
храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает.